Автор я. Рассказ о предательстве и мести.В мае 1850 года ранним утром из порта Бостона отчалил китобойный корабль под названием «Мария и Иосиф». Он прибыл в Бостон после трех лет промыслов и после очень удачной продажи китового жира и спермацета возвращался в родной порт Нантакет. Я, Джеки Риордан, парень двадцати пяти лет от роду, очень ждал этого. Ушел в море, для того чтобы заработать деньжат и жениться на самой лучшей девушке в мире — Джейн Ли. Ее суровый папаша отказывался отдавать дочь за ирландского голодранца, это и заставило меня уйти на промыслы. Посмотрим, как он отреагирует теперь, когда на ногах у меня отличные сапоги, руки сильны и покрыты татуировкой, взгляд суров и тверд, а в большом кошельке звонко гремят монеты, полученные за мои труды. Уж точно отдаст мне мою любимую. Мы выстроим дом, и у нас будет трое детей. И мы всегда будем вместе…
Оставалось два дня пути. Я работал вдвое усерднее чем обычно — тяжелый труд помогал скрашивать ожидание. Драил палубу куском пемзы, когда со шканцев раздался резкий крик.
Бросив ведро, я помчался туда, так как был ближе всех, да и большинство команды отдыхало после ночной вахты, и ничего, что обычной матросне нельзя ступать на шканцы — кто-то был явно в беде. Я угадал…
Там стояли трое: старпом мистер Абрахамс, боцман Лерой и кок Джонсон.
— Ты славно потрудился, Риордан, — изрек Лерой. — Не кажется, что стоит поделиться добычей с нами, твоими уважаемыми и любимыми командирами? Такой щенок как ты по нашему мнению не заслуживает и трети денег, которые тебе выдал наш мягкотелый капитан.
— Черта с два я вам что отдам! Я всегда был первым, когда вельбот спускали для погони за китом, мой гарпун бил всегда в цель, я разделывал туши сутками напролет, дьявол вас забери, я заслужил все до последнего цента!
— Пусть будет по-твоему, — сказал Джонсон.
Его рука сделала молниеносное движение, и из нее блестящей рыбкой вылетел небольшой нож. Он вошел мне прямо в горло. Я не мог сказать ни слова, только скреб ногами по шершавым доскам шканцев…
Я был еще жив, когда их грязные руки обшарили меня, срезали кошель и выбросили за борт… Я был еще жив, погружаясь на дно моря. Последним увиденным мною были красные разводы, медленно растворяющиеся в синей толще безмолвной воды. Потом наступила темнота.
На этом все не кончилось. Сквозь тьму я услышал голос, древний как мир, он говорил мне: «Ты жил праведно молодой матрос. Ты — моя часть. Ты — теперь море. Будь им. Вечно. У тебя было доброе сердце, полное любви и страсти, ты достоин чести служить мне.»
Я прозрел. У меня не стало телесной формы, я был везде. Во мне жили рыбы и моллюски, через меня проходили солнечные лучи, по мне плавали корабли. Я смог видеть все, что происходит в толще моих вод. Это было счастьем… Истинным чудом, в существование которого я никогда бы не смог поверить.
Шли месяцы, и я исправно служил тому, кто наградил меня так щедро. Я поддерживал баланс в популяциях тварей, живущих во мне, успокаивался для судов, направляющихся к дому, но однажды все изменилось.
Это судно ничем не отличалось от сотен тех, что проплывали по мне каждый день. Только у этого на борту красовалось название «Мария и Иосиф», а по палубе шел тот, кто убил меня, держа под руку Джейн, мою Джейн… Я чудом избежал того, чтобы разразиться страшным штормом, который бы точно уничтожил обоих предателей разом. Нет, для них у меня есть кое-что другое… Я море, и не всегда мне быть ласковым и благосклонным. Час расплаты настал. Кровь их — на них…
Через пару дней я затаился, моя поверхность была ровнее зеркала. Предатели воспользовались штилем. Джонсон предложил ей прокатиться на шлюпке. Она с радостью приняла такое ухаживание, зря, моя девочка, очень зря…
Я разбушевался в считанные минуты, заходил такими волнами, что их лодчонку вынесло на крошечный каменный островок в полусотне миль от места, где они сошли на воду. У Джонсона были сломаны руки, Дженни не могла стоять — ударом о камень ей раздробило голень. Они напуганы и не знают что делать. Они боятся смерти, боятся меня — ведь только я могу их убить. Нет, не сейчас, подожду, вы же хотели быть вместе — получите… Я не простил вам ваши грехи, но исполнил желание…
Две недели я отвожу от них корабли, две недели по ночам я поднимаю со дня мерзких тварей, которые выползают на островок и не дают им спать, нагоняя первобытный ужас на этих голубков. У них нет воды и еды, они похожи на куски гниющего мяса — жара и соль делают свое дело. Джонсон постоянно теряет сознание, ведь ему очень больно — переломы воспалились, перешли в гангрену, а Джейн смотрит на него все более и более плотоядно, о как же она голодна… Я жду, у меня в запасе целая вечность.
К середине третьей недели Дженни не выдержала и перегрызла потерявшему сознание Джонсону горло, впилась своими крошечными зубками в его смрадную плоть и начала пожирать то, что осталось от ее любимого. Кушай, родная, кушай, мой лучик света, ешь, Дженни…
Я больше не следил за ней. Я сделал то, что должен был. Интересно, насколько ей хватит мяса? Я все так же покачивался и искрился на солнце, рыбки все так же сновали в моих глубинах. Иногда по ночам, еще пару недель, ветер доносил откуда-то со стороны того самого маленького островка далекий и дикий голодный вой… Дело сделано… Море отныне будет спокойным и благословит всех матросов, направляющихся домой…
