Возникновение легенд и мифов — процесс непрерывный. И если где-то доводится жить людям, то там обыкновенно возникают местные «странности», апеллирующие к суевериям или к определенным людским страхам. Почти в каждом населенном пункте есть своя мистическая история или какое-то место, в котором, если верить молве, происходит нечто «нехорошее».
Если такая история распространяется на достаточно большое число людей, то у нее есть шанс стать элементом местного фольклора или «городской легендой».
[hide]Источник[/hide]
Автор: Вацлав ЯньскийВ том поселке, где я вырос, такие легенды тоже были не редкость. Здесь я хотел бы привести рассказ человека, который положил начало одной из них. Он, правда, утверждал, что всё рассказанное — правда.
Верить или не верить — это дело десятое, но главный итог рассказа — это обновление местного фольклора, привнесение в него нового «нехорошего» места.
Дальше я приведу этот рассказ от его лица.
«Наш небольшой военный городок со всех сторон окружен лесом, в одной части которого проходила лыжня, которую каждый год прокладывали лыжники-любители. Точнее там было несколько «лыжных трасс», если можно их так назвать: одна покороче – километра три, одна подлиннее – где-то пять-шесть км.. Были там ещё какие-то лыжни, но речь пойдет о той, которая около шести км.
Один из участков этой лыжни проходил через болота. Место это своеобразное – большие пустые пространства, засыпанные снегом, через которые то и дело проглядывались небольшие высохшие деревья. Пейзаж, конечно, не самый жизнеутверждающий, но проблем никогда никаких не было – народ катался и горя не знал.
В какой-то день мы решили с приятелем хорошенько оздоровиться, с ветерком прокатившись по данной лыжне. Засветло сделали один круг, но, несмотря на надвигающиеся сумерки, решили быстренько скататься еще раз, после чего пойти по домам. Забегая вперед, скажу, что лучше б нам было обойтись без этого второго круга. Но тогда мы лишь расправили плечи, поправили перчатки да пустились в стремительно темнеющий лес.
Сперва всё было как обычно – ритмично шли по лыжне друг за другом, особо ни о чем не переживали, просто концентрировались на процессе. Когда в лесу стало довольно темно, в меня закралось ощущение дискомфорта – раньше в тёмное время суток мне здесь бывать не доводилось. Я тогда шел по лыжне первым и решил добавить скорости, чтобы поскорее закончить круг и выбраться, наконец, из леса. Оглянулся на приятеля – он шёл без каких-то проблем и довольно резво. Тогда я поднажал, и через какое-то время впереди замаячила та самая болотистая местность. Значит, половина пути пройдена, и осталось не так много. К тому же недобрая атмосфера закатного леса добавляла адреналина и множила силы.
Правда, выкатиться в глубь болот нам было не суждено… точнее мне. Уже подъезжая, я увидел, как впереди, на достаточно большом расстоянии, кто-то стоит, будто прямо на лыжне. Разглядеть этого человека не особо получалось, виден был только силуэт. Тогда я решил остановиться и посовещаться с другом по поводу дальнейших действий. Встал, обернулся.
Сзади никого. Друга нигде нет. Тут-то внутри у меня и похолодело, и сердце забилось чаще. Я начал озираться по сторонам, и взгляд снова упал на человека, стоявшего впереди на лыжне. И если раньше у меня внутри похолодело, то теперь замерзло и сжалось. Этот «человек» плыл над лыжней в мою сторону. То есть он не шел, нет – он именно «летел» через эти чертовы болота прямо там, где проходила лыжня. Хоть и темно уже было, но этот чудесный полет был вполне различим.
Во мне колокольным звоном зазвенели все инстинкты, ответственные за самосохранение (или что там за него отвечает), и я, резво развернувшись на лыжне, притопил в обратный путь. К тому же, как мне казалось, мой друг сделал это чуть раньше – ведь вперед меня он не проезжал, соваться в стороны от лыжни как-то глупо, а значит, что он тоже ехал обратно. Только почему он мне-то ничего не сказал? – этот вопрос у меня, конечно, возник, но беспокоил он меня куда меньше, чем то, что летело сзади.
Я не знаю, поставил ли я тогда рекорд скорости в ходьбе на лыжах, но летел самозабвенно и, если можно так выразиться, бешено. Если бы у меня тогда сломалась лыжа или крепление, я бы, наверно, двинулся рассудком. Ведь изредка оглядываясь, я видел, что это «нечто» продолжает лететь за мной, при этом расстояние между нами то ли не менялось, то ли уменьшалось (тогда я от страха полагал, что уменьшалось, но потом, рассудив спокойней, решил, что оставалось прежним). Иногда были изгибы лыжни, и силуэт пропадал за деревьями, но в моем состоянии это мало что меняло.
Потом стало совсем темно, и силуэт «человека» просто перестал быть виден. Таким образом, я ещё ехал какое-то расстояние, вообще не понимая, где эта «тварь» — то ли уплыла восвояси, то ли гарцует в десяти метрах позади и уже тянет ко мне свои потусторонние конечности. Бурная фантазия настаивала на втором варианте, так как у страха, как известно, глаза велики.
Так или иначе, но я примчался к началу лыжни, недалеко от которой – через дорогу — был КПП, за которым располагался наш городок. Там я застал своего приятеля, который, поставив лыжи с палками у стенки КПП, спокойно о чем-то беседовал с дежурившим там солдатом.
Я быстро подскочил к ним, увлек друга в сторону и стал наезжать, почему это он развернулся, почуяв беду, а меня не предупредил! Приятель на меня лишь посмотрел, как на безумного, после чего рассказал, что, вообще-то, это я как-то умудрился исчезнуть посреди болота, и весь оставшийся путь он был вынужден проделать один, исполненный недоумения. Закончив круг и подъехав к началу трассы, он пошел к КПП, спросил у солдата, не проходил ли я мимо, и узнав, что не проходил, решил ждать меня тут, обуреваемый волнением. Ждал он меня, по его словам, чуть больше часа, что явно превышает время, которое мне потребовалось для обратного пути. Где я столько времени пропадал – совершенно непонятно, учитывая, что летел к началу лыжни я на запредельной для себя скорости.
Ни до этого случая, ни после него каких-то таких происшествий с мистическим привкусом у меня не было. Объяснить произошедшее рационально затрудняюсь.»
[hide]Источник[/hide]
Автор: Вацлав Яньский
